Анализ ситуации: Сеул рвётся в небо и далее к звёздам…
События последних лет указывают на наличие у Южной Кореи более чем серьёзных амбиций стать одним из мировых лидеров авиационно-космической отрасли. Это подтверждается фактом включения данного направления в перечень национальных стратегических технологий, пользующихся приоритетной финансовой и материально-технической поддержкой государства. За счёт развития этой индустрии Сеул стремится не только обеспечить себе самостоятельность в разработках и создании летательных аппаратов и освоении космоса, но в перспективе и бросить вызов ключевым игрокам соответствующих рынков, заняв на них достойное собственное место. Довольно серьёзные заделы для этого уже сделаны, потенциал для устойчивого роста имеется, остаётся только планомерно его развивать и работать в указанном направлении.
Авиация
Основные ожидания РК прогресса в области авиационной техники связаны с двумя проектами: создания современного корейского истребителя поколения 4++ KF-21 Boramae («Сокол») и коммерциализации учебно-тренировочного самолёта Т-50, а также его боевого исполнения в версии лёгкого-истребителя-штурмовика FA-50.
KF-21 является результатом пятилетней работы Южной Кореи над программой KF-X (Korean Fighter eXperimental - корейский истребитель следующего поколения) и призван стать одной из основных боевых машин в составе ВВС Р. Корея (предназначен для замены морально и физически устаревших F-4 и F-5). Официальная демонстрация прототипа прошла 9 апреля на заводе Korea Aerospace Industries (KAI) в Сачхоне при участии президента страны Мун Чжэ Ина. KF-X был начат в январе 2016 г. под руководством государственного Агентства программ оборонных закупок Кореи (Defense Acquisition Program Administration - DAPA) и стал самым крупным оборонным проектом страны с общим размером бюджета в 18,6 трлн вон (порядка 16,6 млрд долл.). Из них 8,6 трлн вон (7,7 млрд долл.) было потрачено непосредственно на разработку самолёта.
Партнёром РК в работе над проектом стала Индонезия, которая, в соответствии с договорённостями, должна взять на себя 20% всех расходов и получить в обмен один экземпляр законченного истребителя, всю техническую документацию и право наладить у себя выпуск 50 боевых самолётов для собственных нужд.
В настоящее время KF-21 приступил к прохождению необходимых тестов и испытаний. Так, 6 июля он совершил перемещение по земной поверхности, а 19 июля состоялся его первый успешный полёт в воздушном пространстве, который продлился 30-40 минут. Его разработку планируется окончательно завершить к 2026 году. К 2028 году Сеул намерен поставить в подразделения военно-воздушных сил РК около 40 единиц KF-21, а к 2032 г. довести их число до 120 машин. «Сокол», наряду с закупленными у США F-35, должен стать основой национальных ВВС. Кроме того, власти страны серьёзно рассматривают возможности для экспорта своего истребителя на внешние рынки (в т.ч., по слухам, в Польшу).
Следует отметить, что первоначально многие весьма скептически восприняли планы корейцев создать собственный боевой самолёт. Считалось, что РК проще и дешевле было бы закупить крупную партию самолётов у США. Однако, несмотря на это, Сеул решился на довольно рискованный шаг и, в целом, преуспел. Несмотря на официальные заявлении о создании KF-21 на основе корейских технологий, безусловно, в нём присутствует львиная доля зарубежных узлов, агрегатов и технических решений. Тем не менее, Южная Корея делает ставку на постепенное увеличение локализации производства комплектующих (в н.в. примерно 65%) с целью её доведения до максимального уровня. Уже сейчас основные компоненты и системы выпускаются корейцами самостоятельно. В работе над проектом KF-X принимают участие 719 компаний РК. Согласно оценкам, с 2016 по 2020 гг. экономический эффект от программы достиг 2,1 трлн вон (1,86 млрд долл.), создав в 12 тыс. новых рабочих мест. В дальнейшем по мере поступления истребителя в серийное производство это позволит получить дополнительный экономический эффект в 5,9 трлн вон (5,24 млрд долл.), а также создать ещё 100 тыс. новых рабочих мест. Предполагается, что полученные в ходе работы над «Соколом» технические разработки и опыт позволят Южной Корее обеспечить себе технологическую независимость в производстве двигателей, систем авионики и пр., которые найдут своё применение и в гражданском секторе.
На текущий момент самым слабым местом проекта является поведение партнёра – Индонезия задерживает выплату своей доли. На текущий момент Джакарта внесла 227,2 млрд вон из положенных 831,6 млрд вон, что объясняет Сеулу экономическими трудностями. Вместе с тем, просочилась информация, что индонезийские власти, несмотря на заявленные финансовые проблемы, рассматривают возможность закупки американских истребителей F-15 EX или французских Rafale.
Если KF-21 стал вторым крупным успехом Южной Кореи в области авиационной промышленности, то первым является создание в начале 2000-х годов сверхзвукового учебно-тренировочного самолёта T-50 Golden Eagle и его боевой версии FA-50 Fighting Eagle. Данный проект осуществлялся KAI в сотрудничестве с американской Lockheed Martin (финансовые расходы в объёме 1,8 млрд долларов распределены следующим образом: правительство РК – 70%, KAI – 17%, Lockheed Martin – 13%). Основой для самолёта послужил Samsung KTX-2, к которому были применены технологии и опыт авиастроительной корпорации Lockheed Martin (авионика, двигатель и другие системы).
Кооперация вышла успешной, в т.ч. в плане экспортного потенциала. На текущий момент Т-50 и FA-50 используются ВВС Индонезии (22 самолёта, контракт на 400 млн долл.), Филиппин (12 единиц), Ирака (24) и Таиланда (14). В сентябре т.г. Korea Aerospace Industries, DAPA и министерство обороны Польши заключили контракт на поставку 48 лёгких штурмовиков FA-50, а именно, его версии FA-50PL (тип Block-20), которая будет иметь улучшенные характеристики по части вооружения (ракеты AIM-9 и AGM-65), дальности действия, авионики и РЛС. Кроме того, Варшава также получит от корейцев «тренировочный пакет» (лётные и иные симуляторы), возможности для обучения пилотов и наземного технического персонала, логистическое и материальное обеспечение (запчасти и расходные материалы). Предполагается, что до конца 2025 года польской стороне будет поставлено 12 самолётов FA-50 прежнего исполнения (аналогичны корейской версии). Первые поставки начнутся во второй половине следующего года. 36 машин версии FA-50PL будут переданы в период с конца 2025 по 2028 гг. При этом первые 12 в 2025 году должны пройти модернизацию до версии FA-50PL. Также, KAI намерена в средне- и долгосрочной перспективе создать на территории Польши местную производственную базу и центр технического обслуживания FA-50, а также международный учебно-тренировочный центр лётной подготовки.
Есть информация, что ВВС Колумбии серьёзно присматриваются к T-50 и FA-50. Возможная сделка стоимостью 600 млн долл. (около 758 млрд вон) предусматривает закупку не менее 20 машин, которые должны заменить парк устаревших A-37B, которые находятся на вооружении уже более 40 лет. Основным конкурентом корейцев по данному контракту выступает итальянский самолёт Alenia Aermaki M-346. Кроме того, известно, что ряд других стран Латинской Америки также обратили своё внимание на лёгкие истребители-штурмовики FA-50. Речь может идти о поставках в общей сложности около 60 самолётов на общую сумму до 3 млрд долларов.
В июне текущего года Korea Aerospace Industries и Lockheed Martin достигли договорённости о стратегическом партнёрстве в области маркетинга в целях продвижения T-50/FA-50 на рынки США и других стран мира. В соответствии с подписанным соглашением стороны сформируют руководящий комитет, который будет заниматься проектированием, производством и продвижением на рынки различных версий данного самолёта. В 2024-2025 гг. ВВС и ВМС США планируют закупить 280 и 220 единиц современных учебно-тренировочных тактических самолётов. KAI и Lockheed Martin рассматриваются в качестве одного из основных участников тендера. В случае получения контракта, стоимость которого оценивается в 56 трлн вон (43,5 млрд долларов), компании станут крупнейшими поставщиками «летающих парт» и лёгких штурмовиков в мире. Ожидается, что партнёрство с Lockheed Martin придаст новый импульс экспорту T-50 и его модификаций, в т.ч. в условиях вооружённого конфликта на Украине, в страны Центральной Европы и Ближнего Востока. В н.в. KAI работает над улучшением лётно-технических характеристик самолёта - дальности полёта и грузоподъёмности.
На прошедшем летом 2022 года в Великобритании международном авиасалоне Фарнборо руководство Korea Aerospace Industries представила амбициозный план расширения позиций Р. Корея на рынке авиационных вооружений. Президент компании Ан Хён Хо заявил о намерении в течение следующих десяти лет экспортировать порядка 1000 лёгких истребителей-штурмовиков FA-50 на общую сумму не менее 40 трлн вон (30,5 млрд долл.). При этом по данным KAI, объем мирового рынка в данном сегменте составляет около 28 тыс. самолётов. Интерес к FA-50 и его учебно-тренировочной версии T-50 проявляют США, страны Европы и НАТО, Юго-Восточной Азии, Ближнего Востока и Африки. Кроме того, РК стремится стать вторым по величине производителем самолётов в мире.
Следует отметить и успехи Р. Корея в развитии импортозамещения вертолётной техники. Здесь речь пойдёт о совместной программе KAI, Научного института оборонных исследований (ADD), Корейского института аэрокосмических исследований (KARI) и компании Eurocopter по созданию на базе AS332 Super Puma многоцелевого корейского вертолёта – KHP-KUH (Korea Helicopter Project – Korea Utility Helicopter). Её стоимость оценивается в 1,3 трлн вон (порядка 1,48 млрд долл.). В рамках проекта была разработана модель вертолёта Surion, которая призвана заменить в армии РК устаревшие американские машины UH-1H, 500MD, а также UH-60 Black Hawk. Всего предполагается поставить в подразделения вооружённых сил Южной Кореи около 245 машин данного типа, производство которых началось в 2010 году (в н.в. эксплуатируется уже около 170). На основе KUH-1 создано целое семейство вертолётов различного назначения и модификаций – военно-транспортные, медицинские, противолодочные, полицейские, пожарные и прочие, включая морской вариант Marineon. В планах KAI добиться в течение следующих 15-20 лет продажи за рубеж от 60 до 120 Surion различных модификаций. Известно об интересе к данному вертолёту со стороны ряда стран Латинской Америки и Азии.
28 октября Агентство программ оборонных закупок РК (DAPA) объявила о подписании с KAI соглашения на реализацию «проекта разработки десантно-штурмового вертолёта» для нужд подразделений морской пехоты. Его стоимость составляет 440 миллиардов вон, сроки реализации – до 2026 года. Ожидается, что к концу десятилетия морская пехота Южной Кореи получит около 20 единиц машин данного типа, которые будут созданы на базе Marineon, на который установят системы вооружения и элементы бронирования. К 2031 году планируется построить ещё 20 подобных машин, на что выделено 1,6 трлн. вон.
Космос
Ключевым элементом космической программы Р. Корея выступает проект создания собственной ракеты-носителя «Нури» (KSLV-II), которая является дальнейшим развитием совместной российско-южнокорейской программы «Наро» (KSLV-I), осуществлявшегося с 2002 по 2013 гг. За годы взаимодействия с РФ корейцы получили бесценный опыт, полезную информацию, ряд технологических и инженерных решений, а также ракетный двигатель (якобы, поставлен по ошибке). Вполне вероятно, что благодаря изучению последнего РК сумела методом обратного инжиниринга в сжатые сроки создать собственную силовую установку.
Работы над программой «Нури» начались в 2010 году. Процесс не обошёлся без вполне естественных в таком сложном деле проблем, задержек и аварий. Значимым моментом стало успешное испытание в 2018 г. собственного 75-тонного ракетного двигателя. Затем 21 октября 2021 г. состоялся «частично успешный» запуск самой ракеты – она не сумела вывести на заданную высоту 600-800 км полезную нагрузку массой полторы тонны. Второй же полёт «Нури» 21 июня 2022 года прошёл полностью в штатном режиме (первоначально планировался на май, но был отложен из-за необходимости тщательной проверки всех систем и устранения выявленных дефектов) – она достигла установленной высоты и вывела на низкую околоземную орбиту космический аппарат весом 200 кг и четыре малых спутника типа CubeSat, а также макет полезной нагрузки в 1,3 тонны (РК стала седьмой страной в мире, кому удалось самостоятельно совершить подобное).
В дальнейшем в целях проверки технических характеристик и параметров ракеты её предполагается запустить в космос в декабре 2022, в 2024, 2026 и 2027 гг. При этом предполагается, что, начиная с четвёртого пуска, она будет нести на борту сверхмалые разведывательные спутники нового поколения. Всего же за это время планируется отправить на орбиту Земли 13 аппаратов, но что выделено 687,4 млрд вон (около 530 млн долларов. Суммарный же объём истраченных Сеулом за последние 12 лет на программу «Нури» денежных средств оценивается примерно в 2 трлн вон (1,6 млрд долл.).
Следующим шагом РК в космическое пространство станет полёт на Луну. 5 августа с мыса Канаверал на американской ракете SpaceX Falcon 9 запущен первый корейский орбитальный лунный модуль (KPLO) «Танури». Согласно расчётам, он должен выйти на орбиту спутника Земли 1 января 2023 года (из-за совершения гравитационного манёвра, позволяющего сэкономить топливо), после чего Р. Корея станет седьмым государством мира, занимающимся изучением Луны (после России, США, Китая, Японии, ЕС и Индии). Задачами «Танури» станут составление поляризационной карты лунной поверхности, проверка космической связи с Землёй с помощью различной аппаратуры, измерение магнитных полей и исследование лунных ресурсов, а также поиск площадки для корейского посадочного модуля/лунохода РК, который планируется запустить в 2031 году (в случае успеха Южная Корея займёт четвёртое место в числе стран, отправивших свой аппарат на Луну, - после СССР, США и КНР).
Средством его доставки на Луну должна стать корейская ракета-носитель следующего поколения KSLV-III, на проект создания которой выделено 1,9 трлн вон (порядка 1,5 млрд долл.). Она будет оснащена пятью двигателями мощностью 100 тонн каждый в первой ступени (у KSLV-II четыре по 75 тонн) и двумя двигателями тягой в 10 тонн во второй ступени (у предшественницы один 75-тонный). Новая ракета способна выводить в космос до 10 тонн полезной нагрузки (против 1,3-1,5 тонн). Первый запуск KSLV-III запланирован на 2030 г. Предполагается, что она позволит Сеулу существенно расширить возможности реализации широкого спектра космических проектов, вплоть до изучения других планет Солнечной системы – Марса и Венеры.
В октябре 2022 года Корейский институт аэрокосмических исследований (KARI) определил Hanwha Aerospace в качестве наиболее предпочтительного кандидата на участие в проекте модернизации и развития национальных космических ракет-носителей. Она сумела опередить своего конкурента Korea Aerospace Industries (KAI) в борьбе за реализацию проекта стоимостью 300 млрд вон. В дальнейшем Hanwha Aerospace и KARI проведут серию консультаций, в ходе которых предполагается обсудить конкретные моменты сотрудничества – затраты на исследования и НИОКР, трансфер технологий, инвестиции в оборудование и пр. В ноябре т.г. планируется подписать окончательное соглашение о сотрудничестве.
Среди других ключевых направлений корейской космической программы – наращивание своей орбитальной спутниковой группировки собственных спутников, поддержка участия частных компаний в проектах освоения космоса, выход на мировой рынок коммерческих запусков спутников, усиление военных возможностей и потенциала, создание собственной системы глобального позиционирования и многое другое.
Присутствует в космической программе Южной Кореи и военная составляющая – помимо развёртывания сети современных разведывательных спутников Сеул, за счёт договорённостей с США о снятии ограничений на создание гражданских твёрдотопливных космических ракет от 2020 года, может под благовидным предлогом вести работы по созданию баллистических ракет большой дальности (в чём, собственно, регулярно обвиняют КНДР).
Данный тезис подтверждается фактом первого успешного испытания Научным институтом оборонных исследований Р. Корея (ADD) в марте т.г. твёрдотопливной космической ракеты-носителя собственной разработки. В ходе него были проверены её основные технологии и компоненты, включая носовой обтекатель полезной нагрузки, механизм разделения ступеней и систему управления ориентацией последней ступени. Дальность полёта ракеты в случае использования в военных целях оценивается в пределах от 3000 до 5500 км. Соответствующие технологии, которые Сеул планирует освоить уже к 2025 году, могут быть востребованы как для реализации программ создания сети военных разведывательных спутников, так и баллистических ракет средней и большой дальности.
Известно, что Агентство программ оборонных закупок (DAPA) и Исследовательский институт оборонных технологий (KRIT) Р. Корея планируют до 2030 года вложить порядка 1,6 трлн. вон в проекты космических оборонных технологий. Средства пойдут на ключевые разработки в таких сферах как спутники ведения разведки и наблюдения, космические аппараты связи и навигации, ракеты-носители.
Вместе с тем, космос для РК это не только и не столько вопрос национального престижа и обеспечения военной безопасности, но и возможность для извлечения прибыли. Коммерческому направлению уделяется особое внимание. Корейцы намерены создать собственную навигационную систему, для чего потребуется вывести на орбиту большое число спутников.
Сеул также планирует активно выходить на мировой рынок запуска спутниковых аппаратов для других стран. Согласно статистике, в период с 2010 по 2020 гг. в мире было отправлено в космос 2663 спутника, а в ближайшие десять лет различные страны мира собираются вывести в пять раз больше – 12510. Объём соответствующего рынка увеличится с 14,21 (в 2022 г.) до 31,9 млрд долл. (к 2029 г.) Согласно оценкам Morgan Stanley, мировая космическая индустрия, которая в 2020 г. оценивалась в 251 млрд долл., к 2040 году увеличится до 1,1 трлн долл. И Южная Корея намерена получить свою довольно значительную долю этого растущего мирового «космического пирога» - как за счёт запуска спутников на коммерческой основе, так и путём предоставления других услуг.
В целях обеспечения прибыльности, рентабельности и стимулирования конкуренции правительство РК намерено самым активным образом привлекать в эту сферу частные компании, передавая им технологии, обеспечивая финансовую и прочую поддержку. На острове Венародо, где расположен космодром «Наро», будет создан полноценный космический кластер, в котором соберутся ведущие компании отрасли. На его развитие до 2031 г. предполагается потратить 800 млрд вон. Там разместятся производственные, исследовательские, информационные мощности компаний индустрии. Здесь же собираются готовить и новых специалистов. Для всего этого на острове создадут специальную «космическую промышленную зону» площадью 306 тысяч кв. м. Сам космодром «Наро» также будет расширен. Сейчас на нём есть только две крупные стартовые площадки, ещё одна малая находится в стадии строительства. К 2031 г. таких площадок будет в общей сложности пять – две большие и три малые.
В качестве примера конкретного интереса крупных корпораций РК к участию в национальной космической программе можно привести подписанное в июле т.г. соглашение между автоконцерном Hyundai Motor и шестью государственными научно-исследовательскими учреждениями аэрокосмического профиля (KASSI, ETRI, KICEBT, KARI, KAERI, KATI). В соответствии с ним Hyundai примет участие в разработке технологий космической мобильности, предназначенных для изучения поверхности Луны (корейский луноход). Известно, что компания Hyundai Robotics Lab уже набрала штат робототехников, имеющих опыт создания оборудования, используемого в космическом пространстве. Hanwha Aerospace, входящая в концерн Hanwha Group, стала первой фирмой Р. Корея, получившей одобрение правительства на добычу, производство и использование ресурсов в космосе (вода, кислород, солнечные панели, строительные материалы, ракетное топливо и пр.), в частности, на Луне и Марсе. Соответствующее соглашение (ISRU) с вышеуказанными шестью организациями позволит Hanwha взять на себя инициативу в реализации корейских проектов на спутнике Земли, в т.ч. в рамках многосторонней инициативы Artemis (проект предполагает вывод в 2024 году на поверхность Луны астронавтов и обустройство к 2030 году базового лагеря).
Спутники
В данной компоненте космической программы Южной Кореи превалирует военная составляющая. В н.в. Сеул не располагает на орбите собственными военными разведывательными аппаратами, основной задачей которых является сбор визуальной и иной информации в интересах заблаговременного выявления угроз, исходящих от важных военных объектов противника (КНДР), обеспечение точного целеуказания для нанесения удара по ключевым объектам противника, мониторинг обстановки в интересующих районах. На текущий момент для наблюдения за Северной Кореей и отслеживания её межконтинентальных баллистических ракет (МБР) и мобильных пусковых установок (TEL) РК вынуждена полагаться на американские разведывательные спутники, которые пролетают над Корейским полуостровом 3-4 раза в день. До августа 2019 года в соответствии с корейско-японским соглашением об обмене развединформацией (GSOMIA) их данные при необходимости могли быть дополнены сведениями, полученными с помощью космических разведывательных аппаратов Японии.
В этой связи, в целях создания собственной независимой системы сбора спутниковых разведданных к 2030 году Сеул намерен сформировать орбитальную группировку, в состав которой войдут военные разведывательные аппараты (развитие семейства Arirang 6) и сверхмалые спутники типа «CubeSat». На эти нужды правительство РК, Агентство программ оборонных закупок (DAPA) и Исследовательский институт оборонных технологий (KRIT) в течение следующих 10 лет потратят 16 трлн вон, т.е. порядка 1,6 трлн вон в год без учёта частных инвестиций (в совокупности с расходами на создание космической ракеты-носителя бюджет составляет 30 трлн вон).
Разработкой разведывательных спутников для министерства обороны РК занимается Научный институт оборонных исследований (ADD). Первый из этих аппаратов уже отправлен в космос с помощью ракеты SpaceX. Всего за период с 2022 по 2024 гг. планируется запустить пять таких спутников: четыре оснащены РЛС и оптическим оборудованием высокого разрешения (SAR), один электронно-оптической техникой (EO). Затраты на проект оцениваются в 1,22 трлн. вон. Их возможности позволят различать объекты размером до 30 см, что в теории предполагает идентификацию типов обнаруженных северокорейских ракет. Следовательно, таким образом Южная Корея обеспечит себе инструмент довольно точного наблюдения и контроля над ракетно-ядерной компонентой КНДР и повысит оперативность реагирования в случае проведения Пхеньяном очередных испытаний и запусков.
Вместе с тем, даже с помощью таких аппаратов Сеул не получит полного контроля над происходящим на территории Северной Кореи. Это связано с тем, что период их обращения вокруг Земли и возврат в точку наблюдения над Корейским полуостровом занимает 2 часа. Дополнить систему спутникового мониторинга пространства над КНДР должны сверхмалые (менее 100 кг) низкоорбитальные космические спутники, разработка которых стартовала в 2022 г. В текущем году на проект выделено порядка 11,2 млрд вон. Предполагается, что первый такой аппарат будет создан к ноябрю 2023 г. и выведен в космос в 2025 г. Согласно расчётам, наличие на орбите 32 сверхмалых спутников может сократить период «слепой зоны» над интересующим регионом до 30 минут. Технические возможности установленной на борту аппаратуры позволяет идентифицировать объект размером в 1 метр с высоты 510 км и обнаруживать северокорейские мобильные пусковые установки ракет. Всего к концу нынешнего десятилетия РК намерена запустить на орбиту более 100 спутников данного вида, которые помимо решения вопросов национальной безопасности также будут использоваться в гражданских целях – для тестирования сетей связи и передачи данных нового поколения 6G.
В рамках программы создания «корейской системы глобального позиционирования» (KPS, KASS) в июне т.г. с Космического центра во Французской Гвиане в Южной Америке выведен на орбиту Земли первый спутник данного типа. В декабре т.г. аппарат будет введён в эксплуатацию в тестовом режиме. Ожидается, что он обеспечит полное покрытие территории РК. После проверки надёжности и функциональности всех систем в конце следующего года он начнёт функционировать в полную силу. По плану, к 2035 году на орбите должно находиться 7-8 таких аппаратов. Уровень точности показаний KPS достигнет нескольких сантиметров. В проекте стоимостью 3,7 трлн вон (3,1 млрд долл.) принимает активное участие оборонная компания LIG Nex1.
Беспилотные летательные аппараты
Несмотря на относительно небольшой опыт в данной сфере Сеул ставит перед собой амбициозные цели и в секторе создания собственных современных беспилотных летательных аппаратов. Согласно данным KARI, к 2027 году промышленность Южной Кореи должна войти в тройку крупнейших производителей беспилотных летательных аппаратов (БПЛА).
Довольно низкий уровень прозрачности соответствующих разработок РК может свидетельствовать о доминирующей военной составляющей. Известно, что на вооружение подразделений армии РК в 2021 году на экспериментальной основе поступили три вида БПЛА собственной разработки: «дроны-камикадзе», ударные аппараты, оснащённые стрелковым оружием для атаки наземных целей, и малогабаритные аппараты, совмещающие в себе функции разведки, наблюдения и нападения.
В августе 2021 года министерство обороны Южной Кореи утвердило «Стратегию развития военных дронов», в соответствии с которой в 2022 году на закупку и поставку различных видов беспилотников выделено 37,5 млрд. вон, что в 6 раз больше ассигнований на предыдущий год (6,2 млрд. вон). При этом приоритет в данной сфере отдаётся локализации производства деталей и комплектующих, обладающих наиболее высоким потенциалом развития и универсальностью. Для того, чтобы избежать дублирования и параллельности разработок, а также для налаживания обмена информацией и технологиями с другими ведомствами в сентябре того же года создана «межведомственная сеть сотрудничества в области БПЛА». Кроме того, принято решение на регулярной основе проводить «Совещание по вопросам развития оборонных беспилотных систем», в котором принимают участие представители частного, государственного и военного секторов. В проекте военного бюджета на 2023 год на программу создания средневысотного разведывательного БПЛА заложено 124,9 млрд вон.
Из числа перспективных проектов беспилотников можно выделить разведывательный аппарат вертикального взлёта и посадки. Проект, курируемый DAPA, находится ещё на ранней стадии, поскольку пока нет ясности и с его концепцией. Предполагается сделать выбор между двумя типами – конвертопланом наподобие американского V-22 и винтокрылым летательным аппаратом (аналог БПЛА MQ-8). Общая стоимость проекта не превышает 1,3 трлн. вон. Из них в первом случае на НИОКР выделено 145,3 млрд. вон, на налаживание массового производства - 1,45 трлн. вон, затраты на оборудование - 193,5 млрд. вон. Расходы на второй вариант: НИОКР - 134,9 млрд. вон, массовое производство - 905,4 млрд. вон, оснащение - 193,5 млрд. вон.
Научный институт оборонных исследований (ADD) ведёт собственные разработки технологий «стелс», применимых для создания малозаметных БПЛА. Среди них: структура поглощения радиоволн, обтекатель, структура встроенной интегрированной антенны и краска, поглощающая радиоволны. Проект осуществляется с 2016 года. В дальнейшем ADD и DAPA намерены наладить локализацию производства основных материалов и технологий проектирования конструкции планера.
В декабре 2021 года Корейский исследовательский институт развития оборонных технологий (KRIT) подписал с Hanwha Aerospace, V C Tech и KSM соглашение о совместной разработке ключевых технологий силовой установки для беспилотных ударных вертолётов будущего. Кооперация нацелена на создание РК собственного газотурбинного двигателя мощностью 1000 л.с. для перспективного проекта высокоскоростного ударного БПЛА дальнего радиуса действия. На эти цели в течение следующих трёх лет выделено 18,9 млрд вон.
В октябре 2022 г. Korean Air и Airbus Helicopters подписали соглашение о совместной разработке беспилотных вертолётов для нужд армии Южной Кореи. Предполагается создание беспилотного палубного патрульного вертолёта, а также беспилотного вертолёта-разведчика. Аппараты будут осуществлять наблюдение за морской границей в районе островов в Жёлтом море. За счёт сотрудничества с Airbus Helicopters Korean Air намерена занять лидирующие позиции на внутреннем рынке БПЛА, а в последующем выйти на мировой рынок.
Также известно о проводимых РК перспективных исследованиях и разработках по созданию инновационных энергетических систем для дронов (аккумуляторные батареи большой мощности, водородные топливные элементы и пр.), современных композитных материалов, программного обеспечения и авионики.
Растет новый конкурент признанным аэрокосмическим державам?
Общий подход Сеула к развитию своей аэрокосмической отрасли кратко можно охарактеризовать как стремление обеспечить высокий уровень самодостаточности и независимости в плане соответствующих технологий, который в дальнейшем возможно коммерциализировать путём занятия высоких позиций на мировом рынке.
Более того, она рассматривается властями Р. Корея в качестве одного из новых и перспективных драйверов роста национальной экономики, которые должны стать гарантами экономического и технологического развития страны в будущем, дополнив традиционные сферы производства, где корейцев стали «поджимать» зарубежные конкуренты. Для крупных авиационных и космических держав мира, таких как Россия, США, Китай и ЕС, это может грозить обострением конкуренции на глобальном рынке, поскольку уже через несколько лет корейцы вполне смогут перетянуть на себя часть заказов по выводу на орбиту спутников, предоставлению услуг связи и пространственной информации о земной поверхности и прочее, не говоря уже об экспорте современных летательных аппаратов различных типов.
О компании Asia Risk Research Center
Asia Risk Research Center специализируется на изучении общественно-политической и торгово-экономической ситуации в Восточной Азии, предоставлении консалтинговых услуг и аналитических исследований. География наших проектов охватывает обширный регион Восточной Азии, включая Корейский полуостров (Южная и Северная Корея), Китай, государства Юго-Восточной Азии (Вьетнам, Филиппины, Сингапур, Индонезия, Мьянма, Таиланд), Океании (Австралия, Новая Зеландия) и другие.
Главный фокус нашей работы сосредоточен на Корейском полуострове (как южной части – Республика Корея, так и северной - КНДР), однако мы также активно занимаемся вопросами, затрагивающими взаимоотношения этих государств с другими странами.