Как всё начиналось

Первые сообщения о том, что в Китае началась эпидемия новой коронавирусной инфекции, появились в cеверокорейской печати в январе 2020 года. Северокорейское руководство отреагировало на кризисную ситуацию так же, как оно и ранее реагировало на вспышки инфекционных заболеваний за пределами страны. На протяжении последних двух десятилетий в случае вспышки потенциально опасной инфекции, которая теоретически может распространиться на территорию КНДР, в КНДР обычно вводится жёсткий карантин, ограничиваются или вовсе прекращаются контакты с внешним миром. Подобные меры принимались, в частности, в 2003 году во время вспышки атипичной пневмонии, в 2013 г. во время распространения лихорадки Эбола, в 2015 году во время вспышки ближневосточного респираторного синдрома.

На этот раз карантинные меры приняли необычайно жёсткий характер – что, в общем, вполне объясняется потенциальной тяжестью заболевания. С февраля 2020 года Северная Корея почти полностью прекратила железнодорожное и авиационное сообщение с внешним миром (отдельные рейсы время от времени осуществляются, но не являются регулярными). Одновременно Северная Корея стала существенно сокращать объёмы внешней торговли.

Беспрецедентная торговая самоизоляция

Судя по всему, весной 2020 года в руководстве КНДР не были уверены в том, имеет ли смысл идти на те огромные экономические жертвы, к которым приведёт резкое сокращение внешнеторгового оборота. Однако, в конце концов в Пхеньяне решили, что эти жертвы будут оправданы. К осени 2020 года Северная Корея практически перестала вести внешнюю торговлю. По данным китайской таможенной статистики, в 2020 году объём торговли между Китаем и КНДР составил 530 миллионов долларов, что в пять раз ниже объёмов 2019 года. В феврале 2021 года объём торговли между Китаем и Северной Кореей составил совершенно ничтожные 3 тысячи долларов.

Сокращение не свелось только к официальной торговле. По поступающим из приграничных районов сообщениям власти КНДР также стали активно бороться с контрабандной торговлей, существование которой оно раньше терпели или даже поощряли. Объёмы контрабандной торговли точно неизвестны, но по оценкам сравнимы с объёмами торговли официальной.

Результатом подобных мер стало резкое ухудшение экономического положения КНДР, которое и без того после 2017 года постоянно осложнялось – в первую очередь, в связи с международными санкциями, введёнными в 2016-17 годах Советом Безопасности ООН. Серьёзность экономического кризиса оценить трудно, но нет сомнений в том, что на протяжении последнего года объёмы северокорейской экономики существенно сократились. Это обстоятельство признаёт и официальная печать, которая, впрочем, не даёт никаких конкретных цифр, которые бы позволили оценить масштаб кризиса.

С осени 2020 года из магазинов северокорейских городов стали быстро исчезать импортные (в подавляющем большинстве – китайские) товары. Вслед за импортными товарами стали исчезать и товары, в производстве которых использовались импортные компоненты. В результате к октябрю-ноябрю 2020 года в дорогих пхеньянских магазинах, которые рассчитаны в первую очередь на чиновничество и новую предпринимательскую элиту, стали появляться пустые полки.

Ситуация тяжёлая, но не катастрофическая

Тем не менее, драматизировать ситуацию не следует: она является сложной, но не катастрофической. Динамика розничных цен на продовольственные товары массового спроса и на жидкое топливо демонстрирует, что запрет на ввоз в страну иностранных товаров никогда не был абсолютным. После того как в начале 2020 года большинство внешнеторговых операций было приостановлено, Северная Корея всё равно продолжала ввозить из Китая продовольствие и жидкое топливо. Жидкое топливо, вероятнее всего, поступает по нефтепроводу, который соединяет северокорейский и китайский берега реки Амноккан и находится неподалёку от города Даньдун. Поставки зерна (риса и кукурузы) осуществляются в основном морским путём. Данные спутниковых съёмок показывают, что на протяжении последнего времени китайские и северокорейские суда, гружёные, предположительно, зерновыми, систематически появляются в северокорейских портах и становятся там на разгрузку.

Факт того, что в Северную Корею на протяжении всего последнего года поступали заметные объёмы китайской продовольственной помощи, подтверждается и динамикой цен на северокорейских рынках. Цены на продукты питания, в том числе и на зерновые, в Северной Корее в большинстве случаев определяются рыночными механизмами (часть продовольствия распределяется по крайне низким государственным ценам в рамках карточной системы, но большая часть продовольствия торгуется на рынке). На протяжении последнего года цены на рис и кукурузу оставались в целом стабильными. Учитывая, что КНДР не производит зерновые в количестве, достаточном для удовлетворения её внутренних потребностей, стабильность цен однозначно свидетельствует о существовании поставок в страну продовольствия из-за границы.

Готовность Китая поставлять (предположительно – бесплатно) в Северную Корею продовольствие и жидкое топливо определяется в первую очередь геополитическими соображениями. Китай заинтересован в сохранении внутриполитической стабильности в Северной Корее. В силу этого он готов оказывать Северной Корее минимально необходимую продовольственную и гуманитарную помощь, отлично понимая, что вспышка голода в Северной Корее может спровоцировать волнения и возможно, серьёзный внутриполитический кризис, что не отвечает интересам Китая. Китайские поставки продовольствия позволяют лишь избежать голод, но в условиях вызванной карантином самоизоляции и отсутствия валютных поступлений, экономический кризис в стране продолжает углубляться.

КНДР готовит инфраструктуру к возобновлению внешней торговли с Китаем

В попытках найти выход из сложившейся ситуации, с осени 2020 года северокорейское правительство приступило к строительству таможенных складских комплексов, совмещённых с дезинфекционными центрами. Предполагается, что поступающие из-за границы товары будут первоначально направляться в подобные центры, где на протяжении нескольких недель они будут находиться в карантине и подвергаться дезинфекции. Затем товары, которые не будут после обработки представлять угрозу с точки зрения распространения коронавирусной инфекции, будут направлены получателям.

Строительство подобных комплексов началось в октябре-ноябре 2020 года.

Хотя о самой этой программе никогда не объявлялось официально, о ней неоднократно говорили работающие в Северной Корее дипломаты, (не в последнюю очередь российский посол А.И.Мацегора). Кроме этого, факт строительства подобных комплексов подтверждается при изучении коммерчески доступных спутниковых снимков, анализом которых занимаются не только разведки заинтересованных стран, но и некоторые коммерческие организации, публикующие данные в печати.

В частности, по данным спутниковой съёмки продолжается переоборудование аэропорта в Синыйджу – городе на границе с Китаем, через который проходит около 75% всей северокорейской внешней торговли. В настоящее время аэропорт, который ранее частично использовался гражданской, а частично военной авиацией, закрыт, а на его территории идёт строительство складских помещений и дезинфекционных центров. К аэропорту проложена уже отдельная железнодорожная ветка.

Похожие работы идут и в порту Нампхо, через который осуществляется морская торговля с Китаем. Анализ спутниковых снимков показывает, что в порту идёт активное возведение складских помещений, которые будут предположительно использоваться для хранения находящихся на карантине товаров и их дезинфекции. Создание подобных центров позволит Северной Корее возобновить торговлю с внешним миром.

Похоже, что часть этих центров начала функционировать в последние недели. Источники в Даньдуне – пограничном городе, через который проходит более 70% всего товаропотока между Северной Кореей и Китаем, сообщают, что с середины апреля северокорейские фирмы возобновили, хотя и в ограниченных объёмах, импорт китайских потребительских товаров и продовольствия.

По сообщениям источников в Даньдуне, правом импорта на данный момент пользуются не все северокорейские внешнеторговые фирмы, а лишь те из них, которые подчиняются аппарату ЦК Трудовой партии Кореи, а также силовых ведомств. Следует иметь ввиду, что, в отличие от бывшего СССР и других социалистических стран, в Северной Корее внешняя торговля децентрализована – многие государственные организации и крупные предприятия имеют собственные фирмы и ведут собственную внешнеэкономическую деятельность самостоятельно, хотя и рамках предоставляемых государством лицензий.

По сообщениям из Даньдуна особое внимание северокорейские фирмы уделяют импорту продовольственных товаров, и в первую очередь – тех, цены на которые на внутреннем северокорейском рынке в последние месяцы существенно выросли (относится это, в частности, к сахару, сладостям и газированным напиткам). При этом считается, что власти КНДР пока не выдают торговым фирмам новых лицензий на право ведения внешнеэкономической деятельности. Те фирмы, которые возобновили импортные операции, получили разрешение в порядке исключения временно использовать старые лицензии, которые были выпущены ещё до кризиса.

Тем не менее, происходящее в Даньдуне говорит о том, что Северная Корея приступает к поэтапному восстановлению внешней торговли. Эти сообщения очень хорошо согласуются с сообщениями о появлении в пхеньянских элитных магазинах китайских импортных продовольственных товаров, а также с данными китайской таможенной статистики, о которых пойдёт речь ниже.

Торговля с Китаем уже возобновилась?

Признаком смягчения карантинного контроля на границах могут быть сообщения об увеличении официального товарооборота с Китаем. По данным Главного таможенного управления Китая, общий объем торговли между Китаем и КНДР в марте составил 14,3 миллиона долларов, из которых 13 миллионов долларов составил китайский экспорт в Северную Корею. Как уже говорилось, китайский экспорт в КНДР в феврале составлял всего 3000 долларов – то есть, фактически, отсутствовал. При этом следует иметь в виду, что оборот в 14,3 миллиона долларов в месяц является скромным – до эпидемии COVID-19 объёмы торговли Китая и Северной Кореи исчислялись сотнями миллионов долларов в месяц.

Признаком того, что внешняя торговля отчасти возобновилась, и что сообщения источников в Даньдуне заслуживают доверия, является появление в элитных магазинах Пхеньяна импортных товаров, которых там не было в продаже с сентября-октября прошлого года. Во второй половине апреля в дорогих пхеньянских магазинах опять появились газированные напитки, шоколад и печенье китайского производства.

Появление китайских товаров в продаже, в сочетании с данными китайской таможенной статистики и сообщениями источников в Даньдуне, может говорить о том, что некоторых из таможенных дезинфекционных центров, о которых говорилось выше, начали работать в тестовом режиме. Однако полной уверенности в этом пока нет: покупатели обратили внимание на то, что появившиеся в продаже импортные товары, судя по маркировке, были произведены около года назад, весной 2020 г. Это может означать, что речь, вопреки надеждам, идёт не об открытии дезинфекционных центров, а лишь в том, что в Пхеньяне решили наконец направить в продажу товары, которые находились на складах с весны 2020 г. и в силу этого сочтены безопасными для потребителей. Однако по совокупности имеющихся данных более вероятным представляется предположение о том, что дезинфекционные центры начали свою работу.

В то же время не следует проявлять излишнего оптимизма по поводу программы строительства центров. Когда речь заходит о возможности проникновения в страну коронавируса, северокорейское руководство склонно к перестраховке, которая иногда выглядит настоящей паранойей. Создание дезинфекционных центров, безусловно, повышает шансы на то, что Северная Корея возобновит ведение внешней торговли, но конечное решение будет приниматься политическим руководством.