Недавний крах режима премьер-министра Шейх Хасины в Бангладеш неизбежно скажется на отношениях с соседними государствами, а также повлияет на расстановку сил в Южной Азии в контексте соперничества между Китаем и Индией. Пока сложно сказать, какая именно страна окажется в стратегическом выигрыше и сможет расширить зону собственного влияния, поскольку налаживание отношений с государством, находящимся на грани гражданской войны, – рискованная и сложная задача с непредсказуемыми последствиями.

Креветка между двумя китами

     Совместное индийско-бангладешское заявление 2021 года характеризовало двусторонние отношения как открывавшие «золотую главу». В течение всех 15 лет правления Шейх Хасина отдавала предпочтение индийскому направлению и проводила политику по защите индуистского меньшинства в Бангладеш, борьбе с пакистанскими активистами и снижению напряжённости на границе. Главные интересы Индии были связаны с инфраструктурными проектами, включая строительство железных дорог в изолированные северо-восточные штаты. Кроме того, под влиянием Нью-Дели Дакка отказалась от проекта глубоководного порта Сонадия, предложенного китайскими компаниями. Также власти страны выбрали индийского подрядчика для реализации проекта по водоотведению из реки Тиста. Стоит отметить, что такие шаги не остались незамеченными в Пекине, который во время визита премьера в КНР в июле 2024 года объявил о снижении объёма финансовой помощи с первоначальных 5 млрд долл. до 137 млн долл.

     На первый взгляд, протестное движение, состоявшее из радикально настроенных студентов, исламистов и сторонников оппозиционной Националистической партии, носило анти-индийский характер. Вместе с тем, главные лозунги были направлены, прежде всего, против коррумпированных властей, неэффективного экономического курса и социальной несправедливости, а не против любых иностранцев. Негодование толпы пришлось в основном на правительственные здания и официальные учреждения, как символ всех бед. Примечательно, что правящая партия «Авами лиг» обеспечила себе победу на выборах в январе 2024 года, фактически блокировав возможности для участия других политических сил.

     Произошедший переворот способен усилить позиции Китая, поскольку новое правительство Бангладеш неизбежно будет нуждаться в ресурсах для преодоления экономического кризиса. В таких условиях у Пекина появится возможность ослабления влияния Индии и продвижения в сторону Бенгальского залива. Вкупе с недавней активизацией китайско-мальдивского сотрудничества, вызовы для Нью-Дели станут более серьёзными и требующими внимания. Тем не менее нельзя утверждать, что сближение КНР и Бангладеш неизбежно, так как страна пребывает в состоянии крайней нестабильности и никакой ясности относительно будущего вектора внешней политики всё ещё нет.

     Для того чтобы нормально вести дела потребуется наличие стабильно работающей администрации, пользующейся поддержкой значительной части населения. Ранее Пекин договаривался с верхушкой, представлявшей левоцентристскую партию «Авами лиг», однако сейчас фактически происходят чистки среди властных элит, а новые лидеры китайцам абсолютно неизвестны. Сложности добавляет и усиление движения исламских активистов, которые традиционно недолюбливают Пекин за политику в отношении уйгуров. Ещё одна проблема кроется в чрезвычайно бедственной экономической ситуации, в которой оказалась Бангладеш во многом из-за многолетних ошибок государственного планирования и беспрецедентного уровня коррупции. Высока вероятность того, что ранее выданные займы будет сложно вернуть обратно, а прежде оговорённые условия реализации проектов признают недействительными.

Цветная революция или торжество справедливости?

     С 2009 года США выступали против недемократичного, на их взгляд, режима Хасины, что вызывало недовольство в Нью-Дели. По предварительным данным, один из лидеров заговорщиков и председатель сформированного Временного правительства Мохаммад Юнус имеет связи с Вашингтоном, и уже предварительно получил предложения о кредитах Всемирного банка и Международного валютного фонда, одним из ключевых условий получениях которых является развитие демократических институтов. Хорошо известна и позиция посла США в Дакке Питера Хааса, который ещё в январе открыто критиковал действия «Авами лиг» и правительства Хасины, фактически подогревая протесты. Сложно утверждать, насколько решающей была роль американских архитекторов «цветных революций» в недавних событиях в Бангладеш, так как предыдущее правительство само приложило максимум усилий для создания массового недовольства, но возможность внешнего вмешательства всё же исключать нельзя.

     В течение последних нескольких лет Южная Азия пребывает в глубоком политическом и экономическом кризисе, особенно чувствительном для малых и средних государств региона. Так, с 2022 года ВВП Шри-Ланки снизился суммарно на 10%, а Пакистан захлестнула волна инфляции. На данном фоне Бангладеш смотрелась неплохо, даже несмотря на снижение темпов роста ВВП до 5,5% на фоне пандемии COVID-19, резкого падения курса таки к доллару и заморозки основных международных проектов. Однако после августовской насильственной смены власти зарубежные инвесторы были вынуждены приостановить работу ключевых для экономики страны предприятий лёгкой промышленности до проведения всеобщих выборов и нормализации внутренней ситуации.  В этой связи перед Временным правительством встаёт вопрос о поиске источников формирования бюджета, главным образом за пределами страны.

     Бесспорно, физически Индия никуда не девается, протяжённая и сложная линия госграницы сохраняется, но диалог с Даккой придётся строить с нуля и на весьма негативной ноте, так как свергнутое правительство бежало как раз на территорию западного соседа. Тем не менее, значительная часть экспортной продукции из Бангладеш следовала именно в индийском направлении, потому экономические связи способны сыграть конструктивную роль. Укрепление же влияния США и стран ЕС в Бангладеш совершенно точно будет иметь антикитайский вектор, что в целом, выгодно для Нью-Дели. События в Бангладеш также породили сомнения относительно возможности продолжения реализации совместного с Россией проекта по строительству АЭС «Руппур», а также инициатив в сфере торгово-экономического, военного и гуманитарного сотрудничества.