В конце декабря 2023 года руководство КНДР объявило о радикальном изменении официальной политики по отношению к Южной Корее. Отныне полагается считать, что Южная Корея является не страной, с которой Северная Корея рассчитывает в будущем объединиться, а соседним враждебным государством. Это заявление означает отказ от той политической линии, которой в Пхеньяне официально следовали по меньшей мере с начала 1970-х годов. Соответствующие заявления Ким Чен Ына можно считать самым радикальным пересмотром официальной идеологии за всё время его правления.

«Братьев у нас больше нет»

     30 декабря 2023 года Ким Чен Ын выступил на очередном пленуме ЦК ТПК с пространной речью. В этой речи он заявил, что отныне Северная Корея не будет рассматривать Корею Южную в качестве партнёра в борьбе за восстановление национального единства. Ким Чен Ын заявил о том, что мирное и поэтапное объединение двух корейских государств более не входит в число внешнеполитических задач Пхеньяна. Он также подчеркнул, что Южная Корея не может дали рассматриваться как другая часть той же самой корейской нации, и что её следует теперь воспринимать всего лишь как ещё одно соседнее государство, причём – государство враждебное.

     В течение января 2024 года в Пхеньяне был принят ряд мер, которые однозначно продемонстрировали: Ким Чен Ын и, шире говоря, северокорейское руководство настроены всерьёз и действительно начинают кардинальный пересмотр отношений с Южной Кореей. Наконец, уже в январе Ким Чен Ын в своей очередной речи заявил о необходимости снести помпезный монумент, посвящённый борьбе за мирное объединение страны – этот монумент находится на выезде из Пхеньяна, на шоссе, которая ведёт к южнокорейской границе.

     Всё это означает разрыв с традицией – как, кстати, сам и признал Ким Чен Ын в своей речи 30 декабря. Фактически на наших глазах происходит самый радикальный за последние несколько десятилетий поворот в официальной идеологии КНДР – из этой идеологии удаляется один из её ключевых элементов. 

     На протяжении многих десятилетий разговоры о необходимости мирного объединения страны занимали важнейшее место во всей северокорейской официальной риторике. Выражаясь несколько вольно, аналогом последних заявлений Ким Чен Ына, могло бы стать заявление Л.И.Брежнева о том, что в Советском Союзе более не собираются строить коммунизм, который, дескать, является недостижимой утопией, а намерены и далее жить в условиях развитого социализма (разумеется, таких заявлений Брежнев никогда не делал и делать не мог).

Более 70 лет пропаганды в пользу объединения

     В 1948 году на территории Корейского полуострова возникли два государства: Республика Корея (РК) в южной части полуострова и Корейская Народно-Демократическая Республика (КНДР) – в его северной части. Однако они не признали друг за другом статуса двух независимых и суверенных государств – наоборот, каждое из двух корейских правительств заявляло, что является единственным законным правительством на всей территории Корейского полуострова. При этом официальная пропаганда и на Юге, и на Севере подчёркивала, что раздел страны в 1948 году являлся величайшей трагедией, которую необходимо преодолеть, тем или иным способом восстановив единство страны. Пропаганда эта изначально велась с большой интенсивностью в обоих корейских государствах, но с течением времени её накал в Южной Корее ослабел. Однако в Северной Корее до недавнего времени считалось аксиомой, что сохраняющийся раздел страны является главной причиной её социальных, экономических и иных проблем.

     До начала 1970-х годов стороны открыто делали ставку, в первую очередь, на военное решение вопроса (то есть рассчитывали на то, что при благоприятных условиях они присоединят отколовшуюся часть страны силой). Однако в 1972 году, представители Сеула и Пхеньяна подписали соглашение, которое подчёркивало, что восстановление единства страны является важнейшей задачей обоих корейских правительств, и что задачу эту можно решать только мирным путём, путём переговоров и поиска компромисса. С тех пор официальная риторика решительным образом изменилась: в открытых публикациях полагалось говорить, что главной целью политики КНДР является мирное и поэтапное объединение страны.

     Разумеется, подобные декларации мало влияли на деятельность военных и разведслужб: в обеих корейских государствах военные продолжали активно работать над планами войны со своим якобы «единоплеменным» соседом. Тем не менее, в открытой печати акценты действительно сместились самым радикальным образом. 

     Таким образом, на протяжении последнего полувека северокорейская официальная (или, скорее, пропагандистская) картина ситуации на Корейском полуострове выглядела следующим образом:

     Во-первых, Северная и Южная Корея не являются двумя независимыми и суверенными государствами. Точнее, единственным суверенным государством на Корейском полуострове является КНДР, в то время как так называемая «Республика Корея» представляет собой марионеточный проамериканский режим.

     Во-вторых, главной стратегической проблемой всего корейского народа является его раскол, который нужно преодолеть при первой возможности и любыми доступными методами. Восстановление единства страны, приведёт к автоматическому решению всех серьёзных социальных и экономических проблем современной КНДР (равно как и проблем Южной Кореи).

     В-третьих, достижение объединения возможно разными путями, в том числе и военным. Однако КНДР, будучи миролюбивой страной, не собирается нападать на Юг. Война между корейскими государствами может начаться только в том случае, если акт агрессии будет совершён южнокорейским режимом (вероятнее всего – по указке США).

     В-четвёртых, оба корейских государства должны стремиться к тому, чтобы достигнуть объединения страны мирными средствами, путём переговоров и компромиссов. Идеальным вариантом при этом должно стать создание конфедеративного государства, которое со временем перерастёт в федерацию.

     Все эти положения стали своего рода официальным символом веры. Граждане КНДР начинали осваивать эти принципы буквально в детском саду, и пропаганда постоянно напоминала им обо всём, сказанном выше. 

     На протяжении десятилетий и в Северной, и в Южной Корее неукоснительно придерживались ряда формальностей, единственной целью которых было показать: «другая Корея» не является в полной мере иностранным государством. Например, отношения с соседом по полуострову не входили в компетенцию министерств иностранных дел и в КНДР, и в РК. Этими вопросами занимались специально созданные ведомства: в Южной Корее – Министерство объединения, а в Северной – целый ряд партийных и государственных ведомств с несколько неопределённым формальным статусом. Торговля с соседним корейским государством формально не считалось частью «внешней торговли» и в официальной статистике учитывалось отдельно – более того, для её описания были выдуманы специальные термины. Специальные термины были созданы и для того, чтобы описывать поездки граждан в соседнее корейское государство – называть выезд в «другую Корею» просто «выездом за границу» не полагалось.

     Одним из косвенных результатов такого специфического отношения к Южной Корее было то, что в северокорейской печати категорически запрещалось использовать официальное название южнокорейского государства. Связано это с тем, что для обозначения страны, которую мы называем «Корея», в КНДР и в РК используются разные термины. Жители КНДР называют свою страну «Государство Чосон», а жители Республики Корея, соответственно, «Государство Хан». При этом в КНДР категорически запрещалось называть Южную Корею так, как эта страна называет себя, то есть «Государством Хан». Её следовало называть только «южной частью государства Чосон», то есть южной частью КНДР.

Ветер перемен с лета 2023 г.

     Всё это может показаться какой-то маловажной лингвистической схоластикой. Однако на практике эти принципы выдерживались неукоснительно, и для корейцев имели большое символическое значение. Читатели северокорейских газет были весьма удивлены, когда летом 2023 года в северокорейских СМИ стало всё чаще мелькать доселе запрещённое официальное название южнокорейского государства – как в полной, так и в краткой форме. 

     После того, как Ким Чен Ын выступил 30 декабря со своей речью на пленуме ЦК ТПК, в КНДР началась работа по полный реструктуризации межкорейских отношений. Как уже говорилось до недавнего времени отношениями с Южной Кореей в Северной Корее не занимались те органы, которым в большинстве стран поручено осуществление внешней политики. Сейчас эта аномалия ликвидируется, и контроль над политикой в отношении Южной Кореи переходит в ведение МИД КНДР.

     Одновременно происходит и частичное свёртывание пропаганды объединения, которая, как уже говорилось выше, на протяжении многих десятилетий играла огромную роль в северокорейской официальной идеологии. Речь не идёт о полном отказе от идеи объединения. Однако прежняя официальная риторика сейчас воспринимается как слишком дружественная и, соответственно, подлежащая корректировке.

Почему Ким Чен Ын признал объективную реальность?

     Чем вызван поворот в политике в отношении Южной Кореи? С одной стороны, Ким Чен Ын, по сути, просто признал сложившуюся политическую реальность. Хотя идея мирного объединения путём переговоров считалась основой политики и Сеула, и Пхеньяна, но ни там, ни там никогда не воспринималась всерьёз (и, действительно, была изначально совершенно нереализуема). 

     Однако в политике даже самые очевидные вещи обычно признаются тогда, когда это признание выгодно признающему. Таким образом, дело не в том, что в декабре 2023 года северокорейское руководство наконец-то признало очевидное, а в том, почему оно это сделало.

     Одно из возможных объяснений заключается в том, что в нынешней ситуации в руководстве КНДР обеспокоены распространением внутри страны информации о Южной Корее. Разрыв в уровне жизни между двумя корейскими государствами огромен, и продолжает расти (хотя и не так быстро, как раньше). В этой обстановке сам факт существования процветающего Юга может стать дестабилизирующим фактором, ибо он может спровоцировать жителей КНДР на то чтобы повести себя так, как повели себя жители ГДР в 1989 году: при первых признаках ослабления власти выйти на улицы и начать требовать объединения с богатым (по меркам большинства северокорейского населения – сказочно богатым) Югом. Возможно, что в северокорейском руководстве надеются: официальное признание Юга в качестве иностранного государства и отказ от идеи объединения снизят опасную притягательность богатого соседа и внесут свой вклад в дело сохранения политической стабильности в КНДР. В своё время похожая линия проводилась и в Восточной Германии, хотя утверждение о том, что «на германской земле сформировались две германские нации», руководству ГДР не слишком-то помогло. 

     Свою роль играет и то, что политическая (или, скорее, финансово-экономическая) полезность Юга для КНДР сейчас резко снизилась. В связи с существованием санкционного режима, руководство Южной Кореи не в состоянии оказывать КНДР значительную экономическую помощь. Понятно, что находящиеся сейчас у власти в Сеуле правоконсервативные силы занимают по отношению к КНДР жёсткую позицию. Однако возвращение к власти левых националистов, находящихся ныне в оппозиции, мало изменит ситуацию. Левые националисты (Демократическая партия) действительно готовы оказывать Северной Корее значительную экономическую помощь. Однако в нынешних условиях почти любые формы помощи КНДР (за исключением поставок продовольствия и лекарств) являются нарушениями санкционного режима ООН, а на такие нарушения Южная Корея, крайне зависящая от международной торговли, пойти не сможет – вне зависимости от того, какое именно правительство находится у власти в Сеуле.

     Разумен ли поступок Ким Чен Ына с точки зрения северокорейской элиты? Ответ на этот вопрос даст время. Однако пока представляется, что начатый им маневр является достаточно рискованным. На протяжении всего своего правления Ким Чен Ын всячески подчёркивал преемственность, которая существует между его политикой и политикой его предшественников – как отца, так и, особенно, деда. Разрыв с любым из важных положений старой северокорейской идеологии может стать потенциально дестабилизирующим. Впрочем, об этом лучше беспокоиться Ким Чен Ыну и его окружению – во-первых, им виднее, а во-вторых, именно они будут нести ответственность за возможные неудачи, равно как и пожинать плоды возможных удач.