Развитие китайско-иранских связей в последнее время становится поводом для прогнозов относительно будущего альянса между ПекиномПовышенное внимание КНР к Ближнему Востоку ставит под угрозу реализацию США собственных интересов в регионе и побуждает к действиям. Вместе с тем, на пути развития китайско-иранского партнерства стоит немало препятствия, а интересы двух стран зачастую существенно расходятся.

Активизация контактов Пекина и Тегерана

    В декабре прошлого года на переговорах в Вене по Совместному всеобъемлющему плану действий (СВПД, JCPOA) по иранской ядерной программе представители Пекина проявляли нехарактерную ранее активность. Такой шаг может свидетельствовать о наличии у китайского руководства определённого плана на «Большом Ближнем Востоке». Китай наращивает объемы импорта нефти из Ирана, готов к реализации других совместных проектов в сфере транспорта и энергетики, а потому на данный момент ставит целью поддержать Тегеран на переговорах с Вашингтоном.

   В январе 2022 года иранский министр иностранных дел Хосейн Амирабдоллахиан посетил КНР для обсуждения практических аспектов выполнения 25-летнего двустороннего соглашения о стратегическом сотрудничестве, подписанного в марте 2021 года. По его мнению, у двух стран есть огромный потенциал для развития связей в таких сферах как торговля, безопасность и борьба с эпидемией COVID-19, включая восстановление экономики. К слову, ни одного конкретного проекта в ходе визита названо не было.

Препятствия для китайско-иранского сближения

    Объективно для китайско-иранского сотрудничества существует ряд ограничений. Президент Ирана Ибрахим Раиси обратил свой взор на Восток, оказавшись в условиях ухудшения отношений с Западом после выхода США из «ядерной сделки» в 2018 году. Однако Иран – не единственный и не самый ценный партнёр Китая, Пекин также развивает контакты с Эр-Риядом и Тель-Авивом, что негативно оценивают в Тегеране. Китайское руководство рассматривает Иран как часть своей большой стратегии приобретения глобального влияния и, скорее всего, имеет несколько вариантов действий  на случай, если «что-то пойдёт не так».

      После подписания 25-летнего плана в Иране рассчитывали на скорый приток китайских инвестиций, а также активизацию военного и политического сотрудничества. Однако пока реальность далека от ожиданий. Китай предпочитает покупать сырую нефть по «специальной цене», особенно не вкладываясь в перерабатывающую, транспортную и социально значимую инфраструктуру на иранской территории. За прошедший год были подписаны только меморандумы о сотрудничестве между музеями, кинематографическими организациями, соглашение между Пекинским и Тегеранским университетами, а также открыто китайское консульство в Бендар-Аббасе, что никак нельзя считать значимыми объёмами сотрудничества. Состоявшиеся в январе 2022 года совместные манёвры ВМС России, КНР и Ирана «Пояс морской безопасности» являются единственным случаем такого рода взаимодействия, говорить о регулярном характере пока преждевременно.

     Потенциально перспективным в долгосрочном плане можно считать вступление Ирана в Шанхайскую организацию сотрудничества (ШОС). Процедура началась в 2021 году на саммите в Душанбе, приобретение же полноценного статуса участника займёт еще как минимум два года после подписания нескольких соглашений. Данное решение активно критикуют западные эксперты, отмечая, что ШОС превращается в дискуссионную площадку, а не в реальный механизм решения экономических и политических вопросов, поскольку в организации присутствуют государства со слишком разными целями и мировоззрением.  К тому же, принятие в данный формат в качестве «партнёров по диалогу» Египта, Саудовской Аравии и Катара явно свидетельствует о намерении Китая несколько сбалансировать иранское влияние.

Иран как часть политики Китая на Ближнем Востоке

     Развитие китайско-иранских связей не происходит в вакууме и напрямую связано с политикой Пекина на Ближнем Востоке. Так, визит главы иранского МИД в КНР состоялся на фоне переговоров на высоком уровне с Бахрейном, Саудовской Аравией, Кувейтом, Оманом, Турцией и Советом сотрудничества арабских государств стран Персидского залива. По ряду показателей взаимодействие КНР с этими странами превосходит связи с Ираном, а для многих Китай – ключевой торговый партнёр.

    Примечательно и то, что первым высокопоставленным иностранным дипломатом, прибывшим в КНР в 2022 году, стал глава внешнеполитического ведомства Саудовской Аравии принц Фейсал бен Фархан бен Абдалла Аль Сауд для обсуждений деталей двустороннего «всеобъемлющего стратегического партнёрства». Кроме того, китайский ВПК оказывает содействие саудовским военным в развитии ракетной промышленности, включая разработку новых баллистических ракет. Данный шаг видится Ирану как явно угрожающий национальной безопасности и нарушающий региональный баланс сил.

      Несмотря на устную и моральную поддержку Пекином позиции Тегерана перед американцами, нельзя утверждать, что Китай защищает иранские интересы. Особенность китайских взглядов заключается в том, что в отношении Ирана не должны вводиться дополнительные санкции в любом виде, а страна имеет право на сохранение доступа к мирной атомной программе, включая развитие ядерной энергетики. Одновременно Пекин выступает категорически против распространения оружия массового поражения и поддерживает международный консенсус по данному вопросу. Ряд условий Тегерана по возвращению в СВПД неприемлем для китайцев,             в особенности требование снятия всех санкций ещё до завершения процесса обсуждения. Отмечались и случаи давления на иранских представителей со стороны КНР для выполнения обязательств и возвращения за стол переговоров. Это объясняется тем, что для полноценной реализации 25-летнего плана сотрудничества между Китаем и Ираном необходимо снятие международных ограничений, так как китайские инвесторы предпочитают работать в понятных и стабильных условиях.

     Несмотря на прогресс в китайско-иранских связях, партнёрство всё ещё ограничено различными факторами, включая давление со стороны США. Другие страны Ближнего Востока высказывают опасение относительно возможного усиления Ирана вследствие его поддержки Китаем. Более того, «ось Пекин–Тегеран», даже не существуя в реальности, представляет собой крайне удобный аргумент для Вашингтона с точки зрения усиления своего присутствия в районе Персидского залива.